Он играл ей с утра и до ночи… Он читал ей всю ночь до утра… Целый мир позабыв, между прочим… Выдав, мало ли, - жизнь на-гора… И рождались волшебные звуки, И летели до неба слова Из непонятой срубленной муки, Как на колке поленья-дрова, Обречённые горькой судьбиной Неуслышанно, тихо сгореть В страсти песни своей лебединой, Никому не доставшейся впредь….

Он писал её образ сквозь слёзы, Душу выплеснув, смело, до дна, Не заметив банальности прозы, - За любовью она не видна… Проявлялись черты неземные На взволнованном чувством холсте До безумья, до боли родные, Открывая глаза красоте, Что была недоступна доселе, Прибывая в мечтах, где-то там… Он дышал ей, живя на пределе!.. Только лучше не с нами мечтам…

Он, любя, предпочёл её Богу!!! Стал святым обожаемый лик!.. Так мы сходим с ума понемногу, Сделав верой свой собственный крик Не души, нет – заблудшего тела, Уведённого ложью во тьму… Что ж душа то? – А… ОСИРОТЕЛА… Потому, что, увы, потому… Не играет, не пишет, не верит… Не приносит, не дарит, не ждёт… Так дичают и нежные «звери», Женской сути испробовав лёд…